М.Сыддик Гюмюш. Признание английского агента

Продожение

Глава третья

PИз десятерых наших специалистов, направленных Министерством по делам колоний в мусульманские страны, в Лондон вернулись только шестеро. Один из них, приняв мусульманскую веру, остался в Египте. Куратор Министерства был все-таки рад тому, что он не раскрылся и молчал о своей миссии в этой стране, так как опасался за свою жизнь. Однако мне показалось, что в Министерстве есть особые наработки по поводу будущего этого молодого человека.

Второй, по всей вероятности, оказался двойным агентом. По происхождению он был русским, и, похоже, на Россию он и работал все это время, а с Ближнего Востока сбежал к себе на родину.
Третий умер в окрестностях Багдада от холеры.
Четвертый потерялся. Последнее сообщение от него поступило из Саны (Йемен). Первое время он регулярно посылал свои отчеты в Лондон, но позже связь прервалась. Все попытки по его поиску, оказались тщетными.
Руководство Министерства сочло потерю этих четырех ребят чуть ли не катастрофой. Все они были хорошо подготовлены и могли быть очень полезны.

После первичного опроса вернувшихся агентов было созвано специальное совещание. Комиссию по изучению донесений и сопоставлению полученных данных возглавил начальник одного из отделов министерства. Заседание длилось в течение 6 часов. Особое внимание комиссии обратили на себя доклады моих коллег Джорджа Балкуда и Генри Фанса.

В своем рапорте я рассказал, что за это время мне удалось основательно изучить турецкий и арабский языки, включая некоторые специфические наречия и диалекты, Коран и законы Шариата. Однако я был плохо осведомлен о слабых и уязвимых местах Османской империи. Члены комиссии указали мне на эти недостатки. Я ответил им, что основными задачами своей работы за границей считал изучение языков, законов Шариата и Корана, и добавил, что считаю, что с этими задачами я справился успешно. Остальным же проблемам я уделял немного внимания и времени. Как мне показалось, комиссия была удовлетворена ответом.

В конце заседания передо мной были поставлены следующие задачи.
Первая - выявить слабые места исламской религии, которые мы могли бы использовать в своих интересах, и какие силы могут оказать сопротивление нашим усилиям.
Вторая - завербовать информаторов из числа самих мусульман.

В Лондоне я находился в течение 6 месяцев. За это время я женился на Мери Швай, дочери моего дяди. Тогда мне исполнилось ровно 22 года, а моей жене - 23. Мери была девушкой среднего ума, но красивая. Вскоре мы уже ждали прибавления в нашей семье. Однако мне не пришлось увидеть своего ребенка. Я получил указание Министерства отправиться в Ирак.

После шестимесячного отпуска на родине, я очутился в Басре (Ирак). Это провинциальный центр: здесь еще сохранились родовые, клановые и племенные пережитки. Население было представлено суннитами и шиитами, примерно 50 на 50. В Басре живут и христиане. Национальный состав этого города очень пестрый - арабы, персы, армяне и т.д.

Именно в Басре я впервые в жизни встретился с шиитами. Относительно шиитов и суннитов у меня сложилось такое мнение: шииты утверждают, что они являются сторонниками рода Али бен Аби Талиба, зятя Пророка Мухаммада. Его женой была дочь Пророка Фатима. По утверждению шиитов, Пророк Мухаммад завещал, чтобы после него халифами стали Али и одиннадцать мужчин из его рода. Я читал Коран от начала до конца в Стамбуле, но не нашел в нем доказательств этого.

Сунниты отвергают притязания шиитов. Они считают, что мусульмане на собственном опыте убедились после смерти Пророка в легитимности правления Абу Бакра, Омара, Османа, а затем и Али. Именно первые три халифа продолжили дело и религию Пророка. Подобное противостояние имеется во всех религиях, в том числе и в христианстве. Ввиду того, что и Умар и Али давно умерли, меня удивляла борьба мусульман в этом вопросе.

Накануне моей поездки в Ирак, куратор Министерства сказал мне следующее: "Знай, Хемпер, эти естественные разногласия между людьми существуют с момента, когда Бог сотворил людей (со времен Авеля и Каина). Эти разногласия существуют и между нациями, и между племенами, и внутри целых стран, и родовых кланов, и в религии. Поэтому, твоей основной задачей является, во-первых, поиск этих разногласий между мусульманами, а во-вторых, тебе необходимо обеспечивать Министерство достоверной информацией об этом, чтобы мы могли самым наилучшим образом вести нашу работу. Мы должны приложить поистине титанические усилия для того, чтобы Османская империя и Иран ослабли. Если тебе удастся добавить хоть каплю в это - ты окажешь родине и британской короне огромную услугу".

Глава четвертая

По прибытии в Басру я поселился в мечети. Имам мечети был образованным человеком, суннитом, арабом по происхождению. Его звали шейх Омар Ат-Таий. Я познакомился с ним. Он отнесся ко мне с симпатией, однако я чувствовал, что он как будто в чем-то сомневается. Шейх Омар засыпал меня вопросами. Я полагаю, что цвет моей кожи, мой акцент вызвали эти подозрения. Я вышел из положения, сказав, что я родом из Анатолии, из провинции Игдир, учился у шейха Ахмеда-эфенди в Стамбуле, работал плотником в мастерской Халида и т.д., и рассказал ему все, что мне было известно о Стамбуле. После того, как я произнес несколько предложений на турецком языке, я заметил взгляд Шейха, направленный к одному из присутствовавших в мечети мужчин. Так Ат-Таий поинтересовался, правильно ли я говорю на турецком языке или нет? Тот в ответ сделал знак, подтверждающий правильность моей речи. Мне стало легче, я подумал, что теперь нахожусь вне подозрений. Однако позже выяснилось, что я принял желаемое за действительное. Шейх Омар посчитал меня шпионом султана. Только потом я узнал, что он имел разногласия с местным эмиром, назначенным центральными властями.

Вскоре мне пришлось уйти из мечети шейха Омара и перебраться на постоялый двор. Я снял там одну комнату. Хозяин постоялого двора, Муршид-эфенди, был человеком грубым и недалеким. Он не давал мне ни дня покоя. На заре, когда еще не прозвучал призыв на утреннюю молитву, он нагло врывался и будил меня. После этого мне не оставалось ничего, кроме как встать с утра пораньше, помолиться и читать Коран в течение часа ежедневно, иначе Муршид-эфенди грозился выселить меня. Меня раздражало то, что я, английский офицер, должен вскакивать с постели ни свет, ни заря и бормотать больше часа иностранные слова, и все только ради того, чтобы какой-то глупый дикарь не выкинул меня на улицу.

Однажды он подошел и с умным видом потребовал: "С того момента, как ты снял здесь комнату, у меня появились проблемы. Я считаю, что причиной этого являешься ты. Либо ты женишься к началу месяца Раджаб, либо же уходишь отсюда".

До начала месяца Раджаб оставалось ровно 25 дней. Жениться я, конечно, не собирался.
Найдя работу у одного плотника, я покинул постоялый двор Муршида-эфенди. Я договорился с плотником, что он будет платить мне незначительную сумму, но взамен предоставит ночлег и еду.

К началу месяца я перебрался в мастерскую. Плотник оказался добродушным человеком и относился ко мне, как к своему сыну. Его звали Абд-ур-Рида, он был шиитом из иранской провинции Хорасан (Иран). Воспользовавшись случаем, я стал изучать персидский язык.

Каждый вечер в доме моего нового хозяина собирались шииты и разговаривали на разные темы, от политики до экономики. Они часто и резко осуждали своих правителей и много упреков высказывали в адрес властей Халифата в Стамбуле. Если в это время заходил какой-нибудь посторонний человек, они сразу же останавливали беседу и переходили на бытовые темы. Вначале я немного растерялся и думал, почему они доверяют мне, но затем понял причину. Оказывается, они полагали, что я родом из Азербайджана и поэтому говорю на турецком языке.

В мастерской Абд-ур-Риды я познакомился с одним молодым человеком по имени Мухаммад ибн Абд-уль-Ваххаб Ан-Наджди, который часто посещал нас и прекрасно знал турецкий, персидский и арабский языки. Он носил одежду, которую носят религиозные ученые. По своему характеру это был до предела честолюбивый и темпераментный человек. Он был враждебно настроен по отношению к стамбульским властям. Причиной его дружбы с хозяином мастерской было то, что они оба ненавидели Османскую империю. Мухаммад не признавал за султаном право на Халифат.

Меня интересовало другое: где этот молодой человек научился персидскому языку, и как он, суннит, подружился с шиитом Абд-ур-Ридой? В принципе, здесь не было ничего удивительного, ведь в Басре суннит мог спокойно встретиться с шиитом и подружиться с ним. Многие жители Басры говорили на двух языках - на арабском и персидском, некоторые даже говорили на турецком языке.

Мухаммад ибн Абдуль Ваххаб Ан-Наджди был независимым человеком в полном смысле этого слова. Он никогда не выступал против шиитов, в то время, как в большинстве случаев сунниты неприязненно относились к шиитам. Сунниты признают четыре направления (мазхаба), существующие в Исламе. По этому поводу они говорят, что мазхабы ниспосланы мусульманам Всевышним Аллахом. История четырех течений (мазхабов) в суннитском Исламе заключается в том, что через более, чем сто лет после смерти Пророка Мухаммада у суннитов появились четыре известных ученых. Ими были Абу Ханифа, Ахмад ибн Ханбаль, Малик ибн Анас и Мухаммад Аш-Шафии. Некоторые халифы вменяли в обязанность мусульманам следовать учению одного из этих алимов. По мнению суннитов, эти четыре школы правильно трактуют Коран и Сунну Посланника.